Ровно 185 лет томуу назад, 3 октября 1836 года, в очередном номере московского литературно-публицистического еженедельника "Телескоп" было опубликовано написанное еще за восемь лет до этого "Философическое письмо" Петра Чаадаева - историко-философское эссе, оформленное в виде послания к некоей "сударыне".
В нем Чаадаев весьма пессимистично оценил положение дел в тогдашнем российском обществе, написав, что оно влачит "мрачное и тусклое существование". И в нем же он сформулировал свой знаменитый постулат: "Мы жили и сейчас живем для того чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам, которые его поймут. А пока, что бы там ни говорили, мы составляем пробел в интеллектуальном порядке".
Кто-то из чиновников услужливо подсунул этот журнал государю императору Николаю Палычу. Ознакомившись с "письмом", монарх рассвирепел и начертал резолюцию: "Прочитав статью, нахожу, что содержание оной - дерзкая бессмыслица, достойная умалишенного!"
Оргвыводы последовали незамедлительно. "Телескоп" был закрыт, нераспроданный тираж последнего номера - конфискован и уничтожен, а его издателя - профессора Московского университета Николая Надежина отправили в ссылку в Усть-Сысольск (ныне - Сыктывкар), который в те времена был жуткой дырой, где волки по улицам бегали.
Правда, потом царь-батюшка проявил милосердие и заменил место ссылки на Вологду. Но чиновника цензурного ведомства, который прошляпил крамолу и допустил журнал в печать, отстранили от должности и уволили "без мундира и пенсии".
С самим Чаадаевым поступили в полном соответствии с резолюцией: ему назначили принудительную психиатрическую экспертизу, которая, разумеется, объявила его сумасшедшим. Философа поместили под домашний арест и под угрозой отправки в психиатрическую лечебницу (которая в те времена была хуже любой тюрьмы) категорически запретили что-либо писать. Ему разрешалась только одна часовая прогулка в день в сопровождении полицейского, следившего за тем, чтобы Чаадаев ни с кем не общался.
Для постоянного наблюдения к Чаадаеву приставили врача, который, согласно ходившим по Москве слухам, однажды потихоньку сказал ему: "Простите, Петр Яковлевич, если бы не жена и шестеро детей, я бы всем рассказал, кто на самом деле сумасшедший". Но, скорее всего, это просто городская легенда.
В общем, можно сказать, что инцидент с "письмом" закончился относительно благополучно, никого не пытали, не казнили и даже не отправили на каторгу. А если бы подобная история произошла 100 лет спустя, в сталинском СССР, то можно предположить, что с ее фигурантами поступили бы куда менее гуманно. В ХХ веке Россия продолжала преподавать "какой-то великий урок потомкам". И похоже, что она опять начинает это делать.
На заставке - Петр Чаадаев, Николай Надежин и царь Николай Первый.
Комментарии (0)