Многие зрители привыкли к Калугиной как к чему-то не слишком страшному. Этакий картонный тигр, который, если его погладить по холке, превращается в покорную кису. Мы помним её заливистые слёзы на крыше статконторы и то, как она принялась избавляться от платья, едва услышав повелительный басок Новосельцева.
Разбаловала барахолку и свистульку Верочку и взрастила у себя в приёмной рассадник сплетён и злословия.
Калугина не кажется нам суровой директрисой, способной на моральную порку своих подчинённых, и мы удивляемся, где же та ужасная "старуха", от которой дрожат многочисленные статисты, корпеющие под её железной пятой?
Почему так трусИт Новосельцев, когда мадам Прокопьевна вызывает его на рандеву в свой высокий кабинет? Чем обусловлен его страх, только ли врождённым малахольством и слабым коленками битого жизнью конторщика, или за его испугом стоит нечто большее?
Угольными мазками она нанесла себе на лицо печать неизбывной суровости, чтобы закрыть от ударов обнажённое сердце, вероломно разбитое прелюбодеями.
Но нет!
Калугина может быть злой.
Не строгой и требовательной, а именно злой.
А ещё она не чужда практике публичных разносов и выволочек, младших по званию.
Помните момент, когда старуха знакомится со своим замом, приторно-дружелюбным, Самохваловым? Он одаривает её шариковой ручкой на пять цветов и, видимо, ждёт, что после таких щедрых подношений ему умаслят лоб елем и выстрелят дорогу рушниками.
Но Калугина не в духе, и если зам для неё пока тёмная лошадка с сахарно-любезной улыбкой, и топтать его сей миг не с руки, то вот пройтись по недотёпе Новосельцеву сам Бог велел. И она вызывает горемыку, чтобы убить двух зайцев. Утолить жар недовольства, что гложет её изнутри, и показать Самохвалову, как она крута с провинившимися.
Исполненный фантазий и прожектов, Новосельцев спешит в кабинет примадонны, почему-то решив, что за высокой дверью, обитой натуральной кожей молодого дермантина, его ждёт повышение или другой сладкий бонус.
Да, он дрожит при мыслях о ледяной frau direktorin, но почему-то считает, что именно он и никто другой должен возглавить отдел лёгкой промышленности.
Странно. Почему?
Видимо, только на том основании, что он носит штаны и имеет густую поросль под носом.
Но оставим его непомерные амбиции для следующего раза и вернёмся к яви.
В чертогах Калугиной происходит маловозможное событие. Новосельцев встречает своего однокашника по институту, и их радостные крики оглашают своды начальственного кабинета.
В глазах Калугиной мелькает сначала непонимание, а секунду спустя разгорается злое торжество.
Так это ещё слаще, чем можно было предположить.
И она начинает действовать.
Прервав ласковые объятия двух старых друзей, она весьма небрежно предъявляет Новосельцеву папку с отчётом, всем своим видом давая понять, что такое непотребство не должно осквернять её полированный стол, на котором стоит эбонитовый телефон для связи с самим министром.
-Делом надо заниматься серьёзно или не заниматься вовсе, - поправив очки, презрительно чеканит Калугина, - у нас в магазинах перебои с товарами, потому что они не запланированы такими ротозеями, как вы! Извольте переделать, - с ленцой в голосе заканчивает она свой ментально-уничижительный выпад и тут же переключается на разговор с Самохваловым, показывая Новосельцеву, что он для неё пустое место или досадное недоразумение, что топчет пол в её кабинете.
Она не просто делает замечание Новосельцеву, она одновременно и унижает и оскорбляет его в присутствии его же друга, выставляя профнепригодным к профессии
Ошалевший Новосельцев, не сразу осознав величину пистона, который только что получил, начинает что-то мычать и удосуживается ещё одного взгляда, полного презрения.
-Вам что-то ещё? - нетерпеливо поигрывая ручкой, интересуется Калугина, но пристыженный Толя не может собрать мысли в строчки и почитает за лучшее ретироваться с линии огня.
-Тогда вы свободны. - с деланным равнодушием обрывает диалог Калугина, возвращаясь к разговору с Самохваловым.
И вот она, партия.
Одного она втоптала в грязь, поставив крест на его амбициях, а второму показала, как жёстко она может спросить с подчинённых.
Флешь, рояль.
Да не тут то было!
Похоже, что Самохвалов "заходит" в эту контору по чьей-то протекции, и грозные речи Калугиной его совершено не впечатляют. Весь разнос Новосельцева он попускает мимо ушей и просит Толика подождать его в приёмной. "Старуха" для него не авторитет, и вполне возможно, что в скором времени он готовится занять её кресло, а потому хоть и сладок в речах, но стелиться под Калугину не собирается.
Вот и выходит, что большая часть разгромной речи канула в тину, но зато мы убедились, что, когда нужно, Калугина может быть весьма тираничной и авторитарной гранд-дамой.
А вам Калугина кажется жёсткой .женщиной, способной пройтись по человеку железным гребнем или нет?
Комментарии (0)