Цитаты

Голландия времён Рембрандта

«Фарфоровые изделия поступали прямо из Китая и в виде традиционных поделок, и - чаще всего - в виде готовых заказов. Искусство дальневосточных мастеров ценилось мало, и любители фарфора сами решали вопросы, связанные с росписью изделий. Заказ направлялся при посредничестве агента Ост-Индийской компании в Кантоне, в нем как можно более чётко определялись форма изделия и декоративные сюжеты, которые должны были ее украшать. Чаще всего от художников требовалось не изображать «ни драконов, ни других зверей», избегать «китайских фантазий». На белом фоне тарелки заказчики обычно хотели видеть хорошо прорисованные красивые цветы, растущие в Голландии; фамильные гербы; собственные инициалы меж двух ангелов с трубами у надутых от усердия щёчек; Изречения или пословицы, которыми голландцы любили украшать посуду, скатерти, столовое серебро и стены. Но их ожидания были обмануты. Ангелы смотрели раскосыми глазами, а мифологические персонажи щеголяли в шёлковых нарядах и китайских шляпах. Тамошние умельцы так странно воспринимали указания заказчиков! Одна домохозяйка, желая обновить столовый сервиз, отправила в Китай в качестве образца слегка надколотую чашку. Когда через несколько месяцев заказ был доставлен, она с удивлением обнаружила, что все предметы сервиза были с аккуратным треугольным сколом...»

*

"В вопросах эротики сохранялась полная свобода выражений, которая поражала французов. Рене Ле Пэи, посетивший Нидерланды в те годы, иронизировал: «Голландки по глупости делают то же, что парижанки от ума». «В момент наивысшего наслаждения, - говорит он, - они грызут яблоко или щелкают орехи».

*

«По деревням сохранились обычаи, восходившие к древнему весеннему фольклору более или менее эротического характера. В Лаге Звалюве 1 мая на заре парни залезали на крыши домов своих зазноб и привязывали к коньку зеленую ветку дерева. Едва проснувшись, деревенские барышни бежали убедиться, выразил ли им кто-нибудь свои чувства. В других местах, тоже ночью и тоже на крыше дома девицы, устанавливалось выкраденное из сада пугало, если, по мнению участников, та корчила из себя недотрогу».

*

«В случае, когда отношения между молодыми людьми развивались положительным образом, на Тикселе влюблённый приходил каждый вечер. Он пролезал через окно, поднимая шпингалет через разбитый им квадратик стекла. На этом острове было мало домов с целыми стёклами. Визит продолжался в постели девицы. Соблюдая приличия, девушка лежала под пододеяльником, парень пристраивался рядом, между пододеяльником и покрывалом. На расстоянии вытянутой руки барышня прятала котёл - при малейшей опасности она ударяла по нему каминными щипцами и на звон сбегались соседи».

*

«Голландские пары являли иностранцам картину крепкого союза, лишённого напускного целомудрия (муж и жена целовались даже на людях) и отмеченного стойкой верностью. Неблагополучных браков было крайне мало. Полицейские предписания грозили суровым наказанием за жестокость, проявленным одним супругом в отношении другого. Некоторые муниципалитеты налагали на грубого мужа штраф в размере стоимости одного свиного окорока, на драчливую жену - двух. Адюльтер карался безжалостно. Мужчина мог позволить себе связь только с незамужней. Но и тогда, если он сам был женат, это приключение подвергало его подругу определённому риску. Попавшись за «любовным разговором», мужчина платил крупный штраф, а его партнёршу отправляли в исправительный дом».

*

«В большинстве игр проявлялась варварская жестокость к животным. Взять хотя бы «гусиную охоту». На верёвке, натянутой горизонтально на определённой высоте, за лапки подвешивали живого гуся, шею которому смазывали жиром. Молодёжь во весь опор проносилась в повозках под верёвкой и пыталась сорвать гуся, ухватив его за скользкую шею. В «подстриги птичку» нужно было с завязанными глазами отрезать ножом голову слепой утке или курице, подвешенной на верёвке за лапы. В тавернах играли в «кота». Живого кота подвешивали в бочонке на верёвке, натянутой меж двух столбов. игроки платили взнос. который составлял приз победителя. По очереди они бросали в бочонок с обезумевшим от страха котом тяжёлыми дубинами, от ударов которых трещали доски. Наконец тот рассыпался, и полуживой кот падал на землю. Но дубины продолжали падать на него градом, пока несчастный зверёк не погибал... Эта забава пользовалась такой популярностью, что к концу века ею развлекались люди из хорошего общества, заметив, правда, из эстетических соображений кота на павлина».